Куртизанка - Страница 87

— Не стоит благодарить меня, месье Амир. Вы с самого начала знали о том, что он — именно тот человек, который вам нужен.

— Да-да, но вы еще не знаете, что после вашего отъезда из Намакваленда он последовал за вами в Париж, где и угодил в руки полиции. Такой осторожный человек, который тщательно и с математической точностью просчитывал каждый свой шаг, он повел себя как последний глупец, после того как вы завладели его сердцем. Даже я не мог предполагать, до какой степени он одержим.

Симона пришла в ярость. Кир доверял месье Амиру, однако же тот остался равнодушен к опасности, которой она себя подвергала.

— Вам было известно, что месье Жан-Поль Дюбуа очень опасен, тем не менее вы уговорили меня поехать в Намакваленд. Неужели вас еще волнует судьба Кира? Неужели вы все еще хотите знать, кто убил его? Я выполнила свою часть нашего соглашения; надеюсь, вы выполните свою.

— Я ни на мгновение не забываю о своем обещании. Но вернемся к главному. Вы также пообещали привезти кое-что. Неопровержимые доказательства относительно использования месье Жан-Полем Дюбуа рабского труда персов.

— Но ведь он уже находится в руках французских властей. Зачем теперь вам нужны эти улики, месье Амир?

— За подделку бриллиантов месье Жан-Поль Дюбуа проведет за решеткой очень недолгое время. Лишение свободы отнюдь не повредит ему, и он выйдет на свободу еще более опасным человеком, чем прежде. Персия должна вынести свой приговор. Если представить шаху веские и конкретные улики, то французские власти обязаны будут по закону передать месье Жан-Поля Дюбуа персидскому правосудию.

— Беглая проститутка, которая своими глазами видела жестокости и зверства, творящиеся на руднике, приехала со мной из Намакваленда, — сказала Симона. — Она с радостью выступит в роли очевидца.

Месье Амир выпрямился во весь рост и пересек гостиную.

— В качестве ответной меры, Симона, я доставлю вам Мердада.

В комнате воцарилась мертвая тишина, и она с трудом сдержала готовый сорваться с губ крик. Казалось, целую вечность она старалась установить личность убийцы и обнаружить тело Кира, но теперь страшилась того, что ей предстояло узнать. И вот сейчас, когда в ее сердце смешались надежда и страх, она воскликнула:

— Мердад! Он в Париже? Он был здесь все это время? Вы ждали, пока будут достигнуты ваши цели, прежде чем открыть мне его местонахождение, не правда ли?

Месье Амир поправил галстук.

— Вы мне очень нравитесь, и Кир тоже. Но вопрос выживания моей страны для меня важнее любого человека, важнее всего. Я останусь в вечном долгу перед вами за то, что вы сделали, и знаю, что когда-нибудь вы поймете, что и я поступил правильно.

Глава пятьдесят вторая

К шато Габриэль галопом мчался всадник на лошади, вздымая облака пыли. Симона следила за приближающимся жеребцом, серебристая грива которого сверкала на солнце, а пышный хвост и гордая посадка головы напомнили ей коня Кира. Она зажмурилась, чтобы отогнать печальные воспоминания. Отрезанное ухо жеребца в руке Биарда. Буйство красок северного сияния в небе над Персией. Какая бессмысленная жестокость. Похитить его тело. Но жизнь продолжалась. Ее мать ожидала в гости очередного поклонника. А ее бабушка флиртовала со своими призраками.

Жеребец резко остановился у ворот. Всадник соскочил на землю, привязал поводья к кованой решетке и устремился к дверному молотку.

Впрочем, отнюдь не темный цвет его волос, ниспадавших на плечи, и не стройный силуэт, равно как и не внимательный взгляд, который он устремил сквозь решетку ограды, убедили Симону в том, что он — не тот господин, которого ожидает ее мать. Именно красноватый блеск камня в его левом ухе заставил ее броситься с террасы и позвать Альфонса. Выхватив у него из рук ключи, она устремилась к воротам.

Незнакомец сражался с замком снаружи, она старалась попасть ключом в замочную скважину изнутри, и Альфонс вынужден был прийти им на помощь.

Она просунула руку сквозь решетку и, когда мужчина схватил ее, она больше не обращала внимания ни на изумленного Альфонса, ни на шум за спиной в парке. Перед ней стоял Кир, на его лице было написано лукавое и насмешливое выражение, губы растянулись в улыбке, впрочем, в невеселой улыбке. Он смотрел на нее знакомым вопрошающим взором, который одновременно и укрывал, и раздевал ее, а рубашка, по обыкновению, была расстегнута на груди, бросая вызов приличиям. И в левом ухе сверкал красный бриллиант. Он держал ее руку долго, намного дольше, чем она могла вынести, но она не отпускала его. Ведь она искала его все время, всю жизнь, и сейчас не собиралась вновь потерять. Она едва сдержалась, чтобы не броситься в его объятия, когда он произнес с персидским акцентом:

— Симона.

В молчании, с разрывающимся сердцем, она повела своего мужчину в шато Габриэль по тропинке через парк и вверх по клеверному холму, а обнаглевшие павлины клевали полы его накидки.

— Я устал, — сказал он. — Мне пришлось проделать долгий путь, чтобы добраться сюда.

Не зная, как реагировать на его спокойствие и хладнокровие, она опустилась в кресло рядом с ним. На языке у нее вертелись тысячи вопросов, которые она должна была задать, но она лишь вздрогнула в своей крепдешиновой блузке. Он снял куртку и накинул ей на плечи. От слабого запаха табака и кардамона у нее закружилась голова. Она плотнее закуталась в куртку. Казалось, она вновь обрела своего мужа в тот самый момент, когда этот мужчина спешился со своей лошади, ища ее глазами сквозь кованую решетку парка. Он воплощал в себе все, чем она восхищалась в Кире, — страстный взгляд, полное, почти оскорбительное пренебрежение к самому себе, и то, как неожиданно и непредсказуемо он ворвался в ее дом. Он выглядел чуточку старше Кира, и ей пришло в голову, что если бы Кир был жив, он бы постарел совсем как этот мужчина.