Куртизанка - Страница 90

— И кто же должен был его заменить? — задала она очередной вопрос, подавшись к нему.

— Я, — был ответ.

Глава пятьдесят третья

Мадам Габриэль положила руки в перчатках на балюстраду из кованого железа, подалась вперед и недовольно посмотрела на пару, принесшую с собой аромат лаванды и цибетина. Вспомнив, что однажды ей уже приходилось наблюдать подобное зрелище, правда, с другим персом, разгневанная бабушка приподняла юбки и неторопливо начала спускаться по парадной лестнице. На ее взгляд, мужчина был всего лишь бледной тенью Кира, зато Симона явно вознамерилась пережить заново свой трагический роман. Впрочем, мадам тоже хотела раскрыть тайну убийства Кира, хотела, чтобы эта часть прошлого Симоны наконец упокоилась в забвении. Она хотела, чтобы Симона примирилась с уготованной ей судьбой и стилем жизни и забыла Персию. Эта страна некогда очаровала ее, особенно в начале ее отношений с Альфонсом, но впоследствии лишилась ее благоволения, учитывая то, как она обошлась с Симоной. И мадам Габриэль ни за что не допустит повторения однажды совершенной ошибки.

Не обращая внимания на разгневанное сопение бабушки и юбки, колоколом развевающиеся вокруг ее бедер, Симона старалась держаться поближе к Мердаду. Бабушка заслуживала того, чтобы ей преподали урок, — ведь нельзя беспокоиться только о собственных интересах.

Не подозревая о готовящейся драме, Мердад вдруг буквально растворился в фотографии Симоны в полный рост у подножия лестницы. Фотографу удалось запечатлеть ее гордость и самоуверенность, трепетность и твердость характера, пылавший в ней огонь и вызов. Получившийся снимок разительно отличался от фото на визитной карточке. Теперь, когда Кир погиб и Симона оказалась такой близкой, он не видел ничего, кроме нее, и ему становилось все труднее оторваться от нее. Он напомнил себе, что причины, приведшие его во Францию, никак нельзя было назвать романтическими, но он даже не обратил внимания на очарование лазоревых кудрей, обрамляющих пылающие гневом щеки, ледяной взгляд и пальчик в атласной оболочке, устремленный на него подобно кинжалу. Мадам Габриэль, которой пришлось спускаться по парадной лестнице без восторженных взглядов, решила исправить это упущение и сердито зашуршала своим шифоновым облачением.

— Месье, позволено ли мне будет полюбопытствовать, кого именно вы хотели видеть — меня, мою дочь или внучку?

Он поймал ее палец и поднес к своим губам.

— Bonjour, мое почтение, мадам Габриэль. Мердад к вашим услугам. С вашего позволения, я хотел бы повидать всех женщин клана д'Оноре.

— Довольно самонадеянно с вашей стороны, месье М, — парировала она и широким жестом обвела просторный холл, словно в придачу к трем женщинам он потребовал себе и весь ее замок.

Он сунул руку в карман куртки и извлек оттуда визитную карточку.

— Полагаю, этого будет достаточно.

Мадам Габриэль нахмурилась. Казавшийся таким невинным поступок, когда она вручала эту визитную карточку Киру в президентском дворце, повлек за собой череду непредвиденных ужасных событий, вина за которые целиком лежала на ней. Однако же она считала, что человек не должен до конца дней своих искупать ошибки, пусть даже непоправимые. Нельзя бесконечно посыпать голову пеплом и рвать на себе волосы. Пришло время Симоне обуздать свою печаль.

— Месье М, — начала мадам Габриэль, и обращение «М» прозвучало в ее устах как ругательство, — во Франции считается в порядке вещей вручить подобное приглашение джентльмену, пользующимся вашим доверием, при этом подразумевается, что оно не будет передано другому лицу. Более того, в моей стране джентльмен, намеревающийся нанести визит, должен заранее уведомить об этом леди, вызвавшую его интерес, посредством petit bleu, письма, телеграммы или же посыльного. Поскольку вы не сочли возможным соблюсти правила этикета, вы не оставляете мне, месье, другого выхода, кроме как пожелать вам всего наилучшего и попросить вас удалиться.

— Мадам, я приношу свои извинения за возможные неудобства, которые я вам причинил. Я решил пренебречь формальностями во имя сохранения тайны и вашей безопасности. Меня послали в Париж, чтобы я обратился к Симоне за помощью, чтобы покарать преступников. Поскольку Кир был личным ювелиром шаха, ему была обещана неприкосновенность. А значит, его убийство рассматривается как вызов и оскорбление, нанесенное лично его королевскому высочеству. Поэтому я вынужден просить дам клана д'Оноре оставаться в Париже до тех пор, пока этот вопрос не будет благополучно разрешен.

Симона закашлялась. Она почувствовала, как в горле растет какой-то комок.

— Не совсем уверена, что понимаю, в чем будет заключаться моя помощь, Мердад.

— Вы остаетесь единственным свидетелем. Только вы можете рассказать о том, что произошло в ту ночь в горах и опознать убийцу или убийц. Обнародовать факты, которые поведал вам Кир. Нам известно лишь, что его застрелили, а это означает, что убийство было преднамеренным. Это очень нетипично для Персии, где в обычае убийства ножом. В его дневнике, который находится в вашем распоряжении, могут содержаться и другие факты. — Он пригладил рукой волосы и отступил назад, словно давая время взвесить и осмыслить его слова.

Подозрения захлестнули Симону с новой силой, и она поинтересовалась:

— Откуда вам известно, что Кир вел дневник?

— Я неоднократно видел, как он делал в нем записи.

Сердце готово было выскочить из груди, когда она заявила:

— У меня нет его дневника, если таковой вообще существует. Кроме того, я не позволю вам запереть меня в моем собственном доме.